Страна воров - былина, а может страшная сказка; о небыли иль были - сами разберете, а вот о прошлом ли или о будущем - время покажет....
Была в Кали Югу на земле благодатная страна, все в ней было - и высокие горы, в которых добывали злато и самоцветы, и глубокие моря, где было много разной рыбы, и широкие озера, полные сладкой целебной воды, и дремучие леса, где водилось много зверей и росло столько грибов и ягод, что хватало и зверью и людям, и пашни плодородные в этой стране были, а главное были там люди - честные, рукастые, трудолюбивые, да смекалистные.
А правил той страной царь со боярами. И всем в той стране жилось привольно и радостно, до поры до времени. А вот с этого-то времени люди почуяли, что царь-то совсем не батюшка уже, а настоящий упырь, хотя сразу и не приметишь.
Стал народ судить да рядить: может на каких вражеских полях подменили царя на двойника, другие подозревали худшее - что искусили его жидо-массоны проклятые, так и превратили царя в упыря, правда были и такие, кто говорил, что он изначально был оборотнем, просто тщательно маскировался, не зря же охота и мучения живых существ ему в радость была.
Иные, же напротив считали, что все беды людские от козней, которые бояре да окольничьи злоумышляют, а царь де, когда ко народу выйдет милостив, прошения разбирает со вниманием, и чуть прогневит его какой служивый - сразу его в ссылку, а некоторых и в острог.
Так и не ведомо, что уж приключилось, однако одно было явственно, что царь нынче не тот, и недуг его оказалась такой заразный, что через несколько времени заразились вся его челядь, и бояре, и дворяне думные, и дьяки, и свита их, и весь прочий служивый люд, да и многие простые людишки тоже. Болезнь та была не физическая, тонкого свойства - но лишилися они души, добрые помыслы их оставили, и чувств человеческих питать они перестали, и мысли о долге их совсем покинули, да и вообще думать разучилися, только обуяла их страсть стяжательства неукротимая и алчность неуемная, вот и стали они силу и кровушку народную пить взахлеб, но не напрямки, а окольными путями.
Хоть и жил царь со боярами в узорных палатах на всем готовом, ни в чем отказа не знали, а все им было мало, челяди вокруг собрали несметное число, и богатств стяжали немало, но все равно все мысли стали только о наживе, и начали потихоньку из казны подворовывать, а потом уж и скрываться перестали. И свита и прочая челядь тоже стала казенное имущество растаскивать, да распродавать все, на что только покупатели нашлись.
Долго ли коротко ли время шло, казна то скудела - скудела, да и вовсе опустела.
Зато царь со боярами стали жить во дворцах узорных, ездить в раззолоченных колесницах да ладьях диковинных, есть только с чистого золота, да еще и усыпанного самоцветами самыми редкими....
Тут-то царь со боярами и испугались, что народ за вилы возьмется, стали дружину собирать, что б добро охранять, и набрали в ту рать таких отпетых разбойников и негодяев - под стать себе. А какой же честный человек пойдет упырям прислуживать да воровские закрома охранять? Одели их опричь прочих ратников как татей полуночных во все черное, да шлемы страшные им снарядили, что б еще пуще их боялись.
Честные-то люди, глядя что в отчизне творится, стали из домов своих бежать куда подальше - кто-то в дальние деревни, кто-то и вообще за океан, а иные и вовсе на край света, где людей тех за ум, трудолюбие да смекалку оченно привечали дельцы заморские.
Поубавилося народу, а за ними и финансовые потоки худеть стали, вот и стали тут бояре, окольничьи, да воеводы что б наверстать пуще прежнего кровь из народа пить, законами зверскими душить, грабить всячески, пошлинами да податями новыми обкладывать, а то и вовсе приглянется воеводе лавка доходная, так пошлет дружину, что бы выгнали хозяина, хорошо, еще если тот удрать успеет, а то бока намнут, аль и вовсе до смерти замучают.
Так год за годом хозяйства добрые по миру шли, и уж обувки да одежки даже делать в той стоане перестали. А пашни прежде плодородные бояре со дворянами скупили дабы оранжереи или виноградники растить или игрища на них устраивать.
Даже лес вековой вокруг града стольного порубили, да запродали купцам иноземным для производства мебели, да утвари всякой, выручили за то деньги не малые.
Фабрики - заводы встали, потому что дети боярские глядючи на власть государственну тоже все, что могли украсть украли, да еще и работникам задолжали.
Все в упадок пришло, порушилось, перекосилось, заржавело, да паутиной покрылось.
А что бы телеги общественные кому водить, да города бурьяном не заросли понагнали бояре рабов басурманских, нашего языка не знающих, но за краюху хлеба на тряпице ветхой жить готовых. А наших знать уже и такой работы лишили.
Люд пояса все туже затягивает, а уж дальше и некуда - ребра гнуться. Уже и детишки родиться почти перестали, да и кому рожать, когда народ простой уж и концы с концами не сводит.
Только бусурмане, знай себе, плодяца и размножаются, они твари бесправные, бессловестные, за то и любы властям, никакого от них возмущения да бунта не будет.
Те, в ком вера в порядок и державу осталась стали просить, слезно умолять, писать в разные приказы, подписи в аршин длиной на свитках с челобитными собирать.
Да только не досуг служивым жалобы разбирать было, посмеивались над простачками, но ответ то держать надо, а уж читать и не обязательно, вот и гоняли людей друг дружен кругами, а коль напишут так не пойми - толь с пьяну, толь в издевку гражданину-налогоплательщику такую бессмыслицу да ложь измыслили, так что люди обозлились пуще прежнего.
Вот и стали люди на улицы выходить и справедливости в голос требовать.
Только правители не зря ж дружины опричные собрали, хватали людей ратники, да глумились над ними, а стольники смекнули что к чему и давай с провинившихся штрафы брать в царскую казну, а самих их в каменный мешок бросать без еды и воды для острастки.
А бояре со служивыми все не унимаются, разжирели, а все им мало: обобрали рабочий люд, ремесленников по миру пустили, взялись лечебницы и школы закрывать, зачем народу учение - лечение - тупые да хворые люди тише, податливее.
Богатые, да сильные как увидят, что хорошее - хвать, торжище доброе увидят - отымут, усадьбу ладную увидят - и ее отымут, а если противу них кто затевает возмущение законное - нападут, оберут, разденут до нитки, да и изувечат еще, и уже в открытую беспредел чинят, уже не стыдяся никого.
До того дошли, что бы отнимать у безответных - из сиротских домов, из богаделен, даже еду красть в приютах для безнадзорных животных не гнушаются.
А беда одна не приходит, пришла за безумием властителей в страну и другая невзгода. Леса-то повырубили, реки и озера отравили, земли загубили, нарушилось равновесие в природе, тут и началось - в одном краю засуха, в другом потоп, то снег в мае валит, то подснежники в ноябре, штормы, ураганы и прочие бедствия.
Стоит по всей стране стон и плач обделенных, хворых да осиротелых.
Народ безземельный, городской работный, ямщики,
горняки голодать уже стали, да что уж - и крестьяне тож, да только помощи то ждать неоткуда.....
А бояре с царем только одним заняты - знай казну делят. Все порастащили, порастратили, ничего почти не осталось, что осталось чины помельче прикарманили, а дружина так и вовсе грабежами промышлять стала.
И жила в той стране женщина вдовая, мужа ее по воле царя на войну послали, да там и убили, был у нее только сыночек один и никого больше. Женщина была честная и добрая, и работала добросовестно, и чужого не брала, а своим делилась - кошек и собачек бездомных и птиц на улице всегда кормила. Вот и не скопила ничего, жила скромно, ели до зарплаты дотягивала.
И случилось у нее беда - заболел сынок, пошла она к докторам, а те отвечают: не можем ребенка вашего лечить бесплатно и лекарства вам бесплатные дать не можем, а дешёвые лекарства вам не помогут. Посчитала женщина сколько ей работать что бы с больницей расплатиться - вышло, что 55 лет не есть, не пить. И продать то нечего.
Пошла она по соседям, да они такие ж бедняки - работяги, поделились, чем смогли, да этого и на 1 укол не хватит. Говорят ей - ты царю челобитную подай, на его хоромы тратят столько, что 3 наших страны вылечить можно. Другие говорят - к губернатору иди, он на украшение дворне своей раздает в год столько, что весь город можно в больницу положить. Третьи советуют - иди к главному жрецу, он ладью построил семи-ярусную такую, что на 1000 операций в лучших заграничных клиниках хватит.
Пошла женщина по чинам в больших кабинетах, те отвечают приходите в начале следующего месяца, принесите 10 справок, тогда и будем в очередь ставить, глядишь через 3 года и подойдет. Пошла она в церковь, но и там ей не помогли ничем, наказывали усердно молиться, да свечки за здравие ставить. Пришла женщина домой ни с чем, а сыночек лежит с открытыми глазами и улыбается, поцеловала его, а он недвижим. Умер. Умер один одинешенек пока она пороги обивала. Зашлось у нее сердце. Сидит подле сыночка, смотрит в его ясные глаза, а он ей улыбается, как и прежде, когда ее с работы встречал. Пусто стало в ее жизни. В душе потемнело, будто и не горит свет вокруг. Зажгла она свечку у изголовья его, знакомые слова молитв путаются.
И выдохнула невесть откуда пришедшее: господи, ты знаешь мою жизнь и мою душу, я всегда видела и любила тебя во всем, я приносила тебе в дар фрукты и цветы, но теперь я приношу тебе тело моего мертвого сыночка, нет у меня больше ничего. ничего мне больше не нужно в жизни этой, только прошу справедливости, что бы другие матери не голодали и не теряли детей как я, пусть каждый вор будет мечен клеймом, пока не вернет все украденное, пусть не сможет он есть, пока не вернет, пусть его детей и родственников последует та же участь пока не вернут все расхищенное у сыночка моего, да у миллионов других душ безответных.
Вздрогнул господь, услышав такие слова.
Знал он ту женщину, отмечал за сострадательность. Дитя непорочное определено уже в лучший мир.
Но как случилось, что в богатой природными дарами земле не нашлось средств для доброй женщины и силы ее оставили? и где любовь, которую всю жизнь она несла? И откуда сии слова страшные на устах её?
И призвал господь владыку кармы, передал ему слова бедной матери, поручил взвесить кармы и применить соразмерность, срок условный в этой жизни виновным отбросив. Сочли деяния правителя со приспешниками его скоро, ибо никакая карма сатвичная иль тяжкая не теряется, только зреет кармический долг не сразу, дается душам время в течение земной жизни на осознание да искупление, даже если по совокупности содеянного и набралось на отправку прямиком в миры шаданакара до конца кальпы.
Повелитель кармы тогда направил стопы свои в боярскую думу, и представ в оной в облике цивильном, вызвал царя со свитою, и всех окольничих, дворян да дьяков, и огласил приговор.
Каждый, кто взял из казны, у народа своего, хоть малую толику мечен будет горящим клеймом, выжжена во лбу вора будет буква В и гореть она будет до тех пор, пока все не возвращено будет обратно. И до этого времени никакая пища не сможет быть поглощена вором, а коли не успеет по смерти оного долг отойдет выгодоприобретателям с теми же обременениями.
Изрек он приговор и услышал смех собравшихся, и увидел как бегут к нему стражники.
И тогда поднял он очи грозные, и взорвались в глазах его нарождающиеся звезды, пронеслись разметанные вселенные, гасли солнца, все миры сансары в одно мгновение промелькнули, и увидели все как ужасен был его взгляд и услышали вновь голос его, от которого стыла кровь: смеяться над законом кармы может лишь тот, кто свободен он ее цепей.
И в этот миг зала огласилась криками боли, люди схватились за лбы, и из под их ладоней заструились ручейки крови. И бессильны были стражники им помочь, многих и самих жгло позорное клеймо. Лишь несколько человек растерянно озирались вокруг, лики их были чисты, потому что не были замараны их руки взятками, да хищениями.
И случилось это во всех уголках страны, многие оказались мечеными и никто из них не мог есть.
И тогда владетели и приспешники их бросились восполнять казну, но не могли они вернуть и возместить все истраченное сразу, и умирали мучительной голодной смертью, покрытые язвами, обезображенными горящим клеймом и искаженными пороками лицами, отражающими самую их суть, так что даже сродственники отказывались целовать их. А следом появлялись метки позорные на лицах тех, кто пользовался у народа отнятым хотя и сам не крал. Сколько погибло в те дни никто не знает, но и через месяц потомки воров-кровопийцев, и их потомки умирали той же страшной смертью.
А новые правители дрались за места как звери, будто не зная о проклятии, тоже пытались набить свои карманы за чужой счет, и тоже умирали в муках. Не осталось власти государственной, все в государственной машине сгнило и рухнуло.
Наступило безвластие, начались в городах и деревнях разруха, насилия да смертоубийства, и побежали люди на все четыре стороны спасаться кто куда мог в поисках приюта и мира.
И когда на морях, равнинах, в лесах и горах появились чужеземные солдаты, некому было с ними воевать: честные люди, заработков не получали, и кто выжил болезные были, да немощные. А дружина и ратники - разжирели, да только воинского духа лишились пока подряжались добро хозяйское стеречь, опричники ж только и умели, что народ безоружный грабить, так что они первые от чужеземцев и побежали.
Вот так страна была захвачена почти без сопротивления и поделена промеж супостатами, так что даже названия той страны не осталось. Да и зачем помнить название страны воров, где правители - корысти ради загубившие свой народ, предавшие родину свою и продавшие землю, орошенную кровью своих отцов, дедов, да прадедов, защищавших собой отчизну в прошлые века...
Сюжет это страшной сказки приснилась мне 2 месяца назад, повертела в голове, да и плюнула. Но события последних дней заставили меня вернуться к этой теме, дописать и опубликовать былину.
Москва. 3-12 июля 2017 года
Комментарии